Арчил Эбралидзе
116 лет назад в грузинском городе Поти родился мастер спорта СССР, первый тренер Тиграна Петросяна Арчил Силавович Эбралидзе
В 30-е годы, будучи студентом Тбилисского политехнического института, Эбралидзе выдвинулся в число сильнейших грузинских игроков. Он много раз выигрывал чемпионат Тбилиси, четырежды (в 1938-м, 1939-м, 1941-м и 1946-м) становился чемпионом Грузии. Однако прокормить себя игрой в те времена в Стране Советов было проблематично, и шахматным профессионалом Эбралидзе так и не стал, большую часть жизни трудясь инженером-гидротехником.
С ведущим грузинским шахматистом регулярно случались какие-нибудь истории. Например, рассказывают, что на одном из турниров Эбралидзе получил приз за красоту. Забрать лично призовую статуэтку мастер не смог, и ее выслали ему на почту. Девушка работница почты, однако, внешний вид награды не оценила. «Приз за красоту? В шахматах все настолько плохо, что этот вот – самый красивый?»
Однажды Эбралидзе сдал партию после первого хода соперника 1.е4, потому что… тот ему не понравился. Он так и объяснил шокированному судье: «Что-то мне сегодня его физиономия не нравится! Партнер не побрился, мне неприятно с ним играть!»
Но самая невероятная история произошла с Эбралидзе на чемпионате СССР 1937 года в партии с секундантом Михаила Ботвинника, одним из ведущих советских мастеров Вячеславом Рагозиным.
В позиции на диаграмме Рагозин, находящийся в сильнейшем цейтноте, пошел 39…Се7 и на 40.Лd7 ответил 40…Лс7. Мастер поставил ладью под бой, намереваясь отыграть ее шахом Cd6, но совсем забыл, что слон связан.
Разумеется, такой элементарный просчет не мог остаться незамеченным. Зрители ждали, что Эбралидзе тут же заберет неожиданный подарок, но грузинский мастер погрузился в раздумья. Болельщики Эбралидзе (а их было много, ведь чемпионат проходил в его родном Тбилиси) заволновались, из зала начали раздаваться выкрики: «Арчил, бери ладью!», на что тот поднял правую руку, призывая к тишине, ответил: «Пижоны! Я всё вижу!» и… ладью не забрал.
После этого зрительный зал разбушевался. Эбралидзе быстро понял, что прошел мимо одноходовой победы, и был настолько раздосадован, что партию проиграл. Что характерно, Рагозин тоже сразу же заметил свою ошибку, но сумел сохранить невозмутимость.
«В цейтноте все бывает. Видел, что нельзя поставить ладью на c5 [из-за 40. Л:f8+], а хотелось дать ей активные возможности. Сделал ход и сразу увидел — зевнул ладью. Но взял себя в руки. Чувствую, Эбралидзе на меня внимательно посмотрел. Сохраняю уверенный вид, спокойно смотрю по бланку, сколько ходов осталось [контроль времени на турнире — 3 часа на 48 ходов]. Психология. И эта моя уверенность подействовала» (Вячеслав Рагозин).
Арчил Эбралидзе перевел на грузинский язык книги Эмануила Ласкера «Шахматный учебник для начинающих» и «Учебник шахматной игры», Хосе-Рауля Капабланки «Шахматная игра», Макса Эйве «Курс шахматных лекций», Юрия Авербаха «Как решать шахматные этюды». Помимо литературной деятельности Эбралидзе работал тренером в Тбилисском Дворце пионеров. Именно он разглядел талант будущего чемпиона мира Тиграна Петросяна и взял его под свою опеку.
«Мой шахматный стиль во много сформировался под влиянием Арчила Эбралидзе. Забыть об этом замечательном мастере, основоположнике — значит считать, что история шахмат в Грузии началась только после войны», – тепло вспоминал Тигран Петросян своего первого наставника.
«Первые уроки винопития я, как это ни странно, получил в Тбилиси в голодном военном 1943 году. Еда мне тогда была не по карману, а вино было невероятно дешево и при этом отличного качества. Сколько прекрасных часов провел в компании с Арчилом Эбралидзе в винных подвалах Тбилиси, где, кроме нас и бочонков, полных вина, был только хозяин подвала, который время от времени нацеживал вино в пол-литровые банки из-под консервов, поскольку стаканов в Тбилиси давно уже никто не видел.
Арчил Эбралидзе был человеком редкой души, но по сегодняшним меркам он был бы, наверное, диссидентом, поскольку его всё время тянуло на философское осмысление мира. Он очень тяжело переживал семейную трагедию (разрыв с женой), и в тот год один жил в комнате, где отсутствовала какая бы то ни было мебель. У него не было почти никаких средств к существованию, и он очень трогательно собирал для сына весь свой карточный сахар, не позволяя себе даже дотронуться до него.
Не могу забыть свое первое появление в доме Эбралидзе. Узнав, что мне, в сущности, негде ночевать и я всякий раз ищу ночлег, Арчил однажды решительно сказал: «Пойдем ко мне. Жить будешь у меня». Я ожидал увидеть жилую комнату, но увидел лишь голые стены, а по углам сваленные в беспорядке книги и старые газеты.
Надо сказать, что Арчил был человеком очень образованным, культуру уважал до сумасшествия, а особенно тревожился о будущем грузинской молодежи. Будучи шахматистом по призванию, он однажды совершил подвиг по тем, да и не только по тем временам. Согласившись на мизерный гонорар, он каким-то образом сумел уговорить одно из местных издательств опубликовать его перевод на грузинский язык двух книг Макса Эйве. Меня настолько удивил этот поступок, что уже после войны я выпросил у Арчила эти книги и, помню, сам торжественно вручил их растроганному Эйве, с благодарностью пополнившему свою библиотеку.
Арчил приступил к подготовке ночлега. Задача была не из легких, поскольку на хорошо просматриваемом деревянном настиле комнаты не было и следов тюфяка, подушки, одеял и простыней. А тут еще гость объявился. Но у Арчила был свой четкий план действий.
– Спать будешь тут, – указал он мне мое место. – Подожди, я тебе постелю.
И он направился в пыльный угол, где были в кучу свалены газеты.
– Надо подумать, – стал вслух размышлять Арчил. – Хорошо, Капабланку я тебе дам потом, завтра, а сегодня будешь спать на газете с комментариями самого Эмануила Ласкера!
И он протянул мне два экземпляра бюллетеней Московского международного турнира 1935 года, где я, действительно, увидел фотографию мудрого доктора и его комментарии к одной из выигранных партий. Тогдашние бюллетени были очень большого формата, и, когда я разложил их на полу, то оказалось, что они по размеру как раз соответствуют постели. Не помню, как впоследствии я спал на партиях Капабланки, но первая ночь на комментариях великого доктора показалась мне сном на перине» (Давид Бронштейн).
К сожалению, жизнь талантливого мастера оборвалась трагически. Из-за развода с женой и конфликтов с тбилисскими шахматистами 15 августа 1960 года Арчил Эбралидзе покончил с собой. Шахматное руководство СССР всячески замалчивало этот поступок, поэтому во многих шахматных книгах Петросян назван самоучкой.
«Уже после моего отъезда из Тбилиси Эбралидзе нашел и выпестовал талант юного тбилисца Тиграна Петросяна, передал ему свой стиль игры и частично шахматную философию. Но взаимопонимания с остальными тбилисскими шахматистами и спортивным руководством он не достиг. Где-то в 60-х годах я узнал горестную весть: в состоянии душевной депрессии Арчил покончил счеты с жизнью, бросившись с высокого крутого берега на каменистое дно Куры.
Жаль не только рано оборванную жизнь, но и погубленные творческие возможности неординарной личности, которая в те годы встречала глухую стену непонимания и не смогла найти свое место в непростой жизненной обстановке» (Давид Бронштейн).